Поэтика шизойдности

Он позвонил мне три года назад.
– Можете ли вы при помощи гипноза уменьшить желание курить? – голос был меланхоличный, сиплый.
– Если это только привычка, можем применить один или другой метод. Если же курением вы подавляете тревогу, злость, то как только бросите курить – прилипнет другая зависимость. Может встретимся и поговорим?
Человек, вошедший в кабинет, сильно напоминал психического больного. Скованные движения, блуждающий взгляд, мягко говоря, довольно поношенная одежда. Было очевидно, что курение – наименьшее из бед этого человека. Что поделать, один час можем поговорить, но кто знает, смогу ли я чем-нибудь помочь… Мысленно сделала глубокий вздох.
Почти не глядя в глаза, он рассказывал:
– Ага… Так о чем вы спрашивали? Да…Когда я довольно тяжело родился, у дедушки от стресса разорвалось сердце. Мама постоянно повторяла, что я виноват в смерти дедушки. Отца боялся. В детстве как-то всё время учился, вроде и не о чем рассказывать. Да… да… поступил и на первых курсах засветился как способный физик. Был односторонний ученый, как из 19 века. Надеялся, что может я стану знаменитым и в меня влюбится девочка. Но после этого моя слава угасла – меня захлестнули чувства, к которым я не был готов встретиться. Не хочу о ней говорить ничего плохого. Мы были словно огонь и вода. Она – яркая женщина. Умела произвести впечатление, понравиться. Я прилагал усилия, но вокруг нее собирались поклонники и со мной ей было неинтересно.
Так о чем это я… После окончания учёбы устроился работать в институт. Тогда решил вести себя более настойчиво, позвал её к себе, мы выпили вина, пообнимались. Она уже сняла верхнюю часть одежды… Потом ей что-то очень не понравилось и она заявила: «После того, что случилось, не может быть никаких отношений». И я тогда заболел. У меня ломало всё тело, дрожала голова, тогда я уже писал научную работу, мне надо было преподавать, но из-за этой дрожи я не мог говорить, пришел на одну лекцию и не смог сказать ни слова. Но как-то тот год протянул. Понемногу мне становилось лучше. Спокойно жил у родителей, писал диссертацию, медитировал, просветлел, стал более симпатичным.
Подруга устроилась на работу в том же самом институте, мы начали чаще видеться и она вроде бы начала испытывать ко мне теплые чувства. Ее отец тогда обанкротился, уже не мог снимать ей квартиру, и она переселилась ко мне, таким образом решив квартирный вопрос. Я безумно о ней заботился, каждый день возил домой обед из ресторана. Но нам не удалось сблизиться. Она злилась на то, что я скован. Трудно, когда мужчина боится женщины. Мне причиняла боль ее привычка разговаривать о своих любовниках, был такой русский – лучший любовник всех времен, потом такой предприниматель. Так вот, как видно…так вот…
А в конце концов она закрутила роман с руководителем отдела. Он был гениальный физик, сотрудники перенимали его манеры, студентки влюблялись. Она ненароком называла меня его именем, это разжигало амбиции. В конце концов она начала говорить, что ничего ко мне не чувствует. В то время мне как раз надо было сдавать диссертацию, было такое напряжение, думал, если она меня отрицает, та может она там с ним? Выгнал её из квартиры. Вот тогда у меня и начался психоз, сделал выпад перед руководителем отдела, нашел такой криминальный элемент и взорвали его двери. Он конечно же узнал обо всём. Диссертацию я защитил, но марку подпортил – из института вынужден был уйти. Её тоже скоро выгнали. После этого я начал что-то слышать, воображал, как другие разговаривают, словно участвовал в их разговорах, начинало казаться, что они действительно разговаривают, но лекарства сняли эти разговоры с собой.
Она нашла другую квартиру. Выздоровев, я снова её возвратил, но моя страсть прошла. Я опустился, не мылся, не убирал постель, перевернул комнату вверх дном. И хотя я занимаюсь мастурбацией каждый день, из-за нее у меня как будто отрезанно. Мы оба сидим дома, родители каждый день привозят деньги. Деспотичная, избалованная принцесса, чтобы ей угодить, я должен быть словно тень. Все, кто с ней был, – её враги. Теперь таким врагом являюсь и я.
Я любил, летал на серебряных крыльях, теперь же сияющий мираж исчез, осталось только опустошенное королевство. С работой никак. Для других все легко, а мне сложно. А, этот шизик… Как мне снять мою стигму? У меня нет будущего, ад, который меня ожидает, – социальное осуждение. Женщина как иллюзия, которая тебя поглощает. В любой блестящей женщине таится потаскуха, которая совращает всё, что может доставить ей комфорт. В моей дуще мечется разъяренный бык и разбивает её на осколки. Не могу. Я её ненавижу. Не знаю, буду ли в здравом уме через несколько дней. Проклятье. Я с ней никогда не буду здоровым. Куда я влез? Хочется всё бить. Как возвратить себе целомудрие и равновесие? Глубоко во мне еще есть любовь, но она под несколькими слоями горечи. Грустнее всего то, что больше никого не полюблю, той настоящей безумной любовью, от которой мужчины сходят с ума и идут на поединки. Кажусь ли я странным? Каков мой жизненный путь? Я вам очень доверяю, возможно полностью.

«Такие дела… Хорошо, что физик, – высокий интеллект помогает даже при серьезных заболеваниях. И хорошо, что доверяет», – думала я.
На следующей консультации он заявил:
– Я хотел бы вам платить больше, чтобы вы обо мне думали и дома. После прошлой консультации я стал гораздо более сексуален.
Чтобы его чувства не направились неизвестно куда, я вела себя строго и по-деловому. Но он всё равно сильно за меня вцепился. Вначале психотерапия шла тяжело. Он не мог усидеть на месте – сразу вскакивал и мог говорить только бегая по комнате, а иногда в середине консультации убегал курить. Однажды я предложила ему потерпеть, он несколько минут помучался и простившись убежал.

– Может мне нужна другая женщина и всё наладится? – размышлял он. – Мне так посоветовал прошлый психотерапевт. Вчера она хотела от меня похвал. Я не выдержал и разбил об пол тарелку. Её мать еще страшнее – если бы она могла, уничтожила меня бы.
– А что та мать делает?
– Она издевается. Говорит, диссертацию защитил только благодаря богатому отцу.
Признаки уничтожения не были для меня очевидны. Не запах ли паранойи это?
– Ты говорил ей, что не хочешь говорить о диссертации?
– Я никогда не возражаю. Когда говорю хоть одно слово наперекор, мне становится так нехорошо, что через несколько минут бегу извиняться.
Я позвала на консультацию его девушку. Сразу же стало ясно, что её менять не надо. Она была высокомерна, сложна, но гораздо здоровее и доброжелательнее, чем он. Человеческие отношения очень сложны, психолог чаще всего не может решить, стоит ли клиенту разводиться, но в этот раз интуиция мне говорила, что его подруга имеет, что ему дать.
Он злился на неё дальше. Через несколько месяцев после начала консультаций он чуть ли не влюбился в другую. Девушка, которая ему понравилась, играла с ним – вроде хотела с ним встречаться, вроде и нет.
– Такое напряжение, что я не выдержу! Может ли так быть, что запись в стиле графитти, которая появилась прошлой ночью перед моим домом, предназначена мне? – охваченный паникой он говорил по телефону, голос дрожал.
Действовать надо было быстро. Я предприняла наиболее простую тактику.
– Сейчас же напиши ей смс. Спроси, собирается ли она вообще с тобой встречаться?
Девушка написала, что встречаться не собирается, и припадок вскоре закончился.
– Я наверно бы сошел бы с ума, если бы еще кого-нибудь искал! Мне очень повезло, что я вообще имею девушку, а она еще очень неплоха, – решил физик и тема женщин была закончена.
Для нашей психики опаснее всего неопределённость, противоречивые чувства. Правда, какая бы она ни была, лечит.

Начался следующий этап психотерапии. Моему клиенту очень повезло – его пригласили в другой университет замещать одного преподавателя. Он усердно готовился к лекциям, появилась надежда получить постоянное место и вздохи об испорченной жизни утихли, но он всё еще терзался по поводу курения. Когда он приходил, я пыталась узнать, в каких он живет настроениях, что происходит в его повседневности. Он ничего не мог рассказать. Детства, в котором несомненно уже с рождения происходили всяческие травмы, «прощупать» тоже не удалось. Родители в наших разговорах так и остались социальными существами, не имеющими даже характера.
Люди, не обладающие способностью к самонаблюдению и поэтому не понимающие, что нужно говорить о том, что они чувствуют, не редкость. Ведь именно обозначение своих чувств даёт человеку возможность освободиться от них, принять решение.
Я вооружилась терпением. Клиент говорил только о работе, были долгие паузы. И вот я нашла один ключ. Уже не в первый раз убеждаюсь, что при работе с шизойдным расстройством требуется творческий подход, возможно поэтому работать с ними гораздо тяжелее, но и гораздо интересней. Мы начали говорить о том, какую музыку он слушает, какие фильмы смотрит, какие книги читает. Он принoсил мне диск и спрашивал:
– Ну, а что вы находите в этой музыке? Какое в нем состояние? Мне она очень близка.
Искусство, которое нравится человеку, – это отображение его внутреннего мира. Для этого клиента искусство было крайне важно. Он писал изумительные стихи, которые нигде не решался публиковать. Его творчество мне напомнило стихи Рильке – в его стихотворениях было что-то очень обнаженное, чуткое, искреннее, тонкое, как кожа младенца.
Для новой работы он не жалел ни времени, ни сил.
– Да, я хочу быть гением, а что? – вырвалось у него и он даже вспотел от стыда.
– Иметь великую мечту – в этом действительно нет ничего плохого. Твои труды – сильнейшая твоя часть !
Я очень радовалась, видя, как быстро он вылезает из ужасной ямы. Безумное желание достижений не есть хорошо, но в этом случае выбор был только один – перфекционизм или депрессия и безумство. Он чувствовал себя всё лучше, а найти тему для разговора было довольно трудно как и раньше. «И чего он приходит? Да, ему не с кем общаться. Я, тренер в спортивном клубе, его девушка – вот и все его контакты. Может я для него словно гарантия безопасности в сокрушающем мире? Но какая?», – думала я.

И вот начал приближаться определяющий момент, останется ли он преподавать или нет. Он стал злым, напряженным. Но злиться для него было очень страшно. Однажды он предложил сделать консультации реже. Уже на следующий день он позвонил встревоженный:
– Вы не разозлились? На меня что-то нашло, я действительно не хочу уменьшать консультации, только не передумайте, простите меня!
На следующий день он становился всё более напряженным, пока в конце концов с ним не случился припадок – он ловил ртом воздух, задыхался, сильно билось сердце.
– Это панический припадок, он возникает от переживаний и напряжения, – я старалась ему помочь сориентироваться.
– Если буду курить – умру!, – в отличие от большинства клиентов он мне не верил.
Тревоги было столько, что он не мог усидеть на месте. Было очевидно, что курение – это единственное известное ему средство преодоления тревоги, а возможно и способ поглощения страшного, трудно контролируемого гнева, который чуть не взорвал его жизнь. Ему как ребенку нужна была успокаивающая соска. Страшнее всего в этом случае были противоречивые чувства. Безумное курение показывало желание быть зависимым, а такое же сильное желание бросить курить – огромное стремление отсечь любую привязанность. Когда человек настолько не обладает равновесием, отдаленные отношения и много работы – видимо, наилучший выход. Это помогает избегать чувств.
Но клиент попал в тупик: когда он курил, он ненавидел себя, а когда бросал курить, то казалось, что навязчивое желание взять сигарету его просто прикончит. Когда расшатаны самые важные вещи, испытывать тревогу – очень естественно. «Уж лучше бы он курил, пока не станет ясным насчет работы», – думала я, наблюдая его муки. Я с удовольствием дала бы ему такое разрешение, может тогда он меньше бы осуждал себя. Но он этого не принял. Я думала, как научить его распознавать тревогу в теле. Когда он движется, ходит, ему легче. Пусть ест, пьет чай, лежит в ванной. Ему очень требуется самоуспокоение…
Магическое мышление, что, бросив курить, всё наладится, было для него очень важным. Он нашел теорию о своих проблемах, мог об этом с кем-то говорить, искать решения и не видеть, что та жизнь, которой он живет, гораздо хуже, нежели он думает. Ведь нередко людям кажется, что всё разрешится, когда они бросят курить, закончат учёбу, найдут работу. Такой самообман помогает достичь хороших целей, но когда это происходит, никакое счастье, к сожалению, не приходит.
В конце концов мой клиент получил работу, о которой мечтал, и у него появились первые мечты о том, как выпустить книгу. Он приходил и говорил:
– Ну похвалите меня за что-нибудь
И как ни странно, мне хотелось хвалить этого человека. За все его отчаянные попытки самоутверждения и за ту безграничную искренность перед угрожающим миром при защите крошечного как крупица собственного достоинства.
Когда написала эту статью, я показала ее ему:
– Вы сделали из моей жизни какую- то драму. На самом деле все так скучно…Но что во мне такого, что я так много курю? Что не так с моей жизнью? Может быть то, что я уже не могу себя посвятить науке, как в студенческие времена? Я должен чему- то посвятить себя… полностью